|
Борьба с жанровой иерархией, установленной теоретиками и пи-сателями классицизма, продолжалась в русской литературе не только в последние десятилетия XVIII в., но и в 1800 - 1810-е годы. Борьба ве-лась тем ожесточеннее, чем глубже в умах читателей коренилось пред-ставление - далеко не всегда даже осознанное - о том, что трагедия, ода, героическая эпопея суть высшие сферы творчества. Героико-патриотические, гражданственные традиции русского классицизма со-храняли свою притягательность и для поколений, воспитанных на произ-ведениях Н.М. Карамзина и И.И. Дмитриева. Вспомним, что и сами сен-тименталисты высоко чтили М.М. Хераскова прежде всего как автора долгожданной отечественной эпопеи ("Россиада"). С ростом националь-ного самосознания в русском обществе конца XVIII-начала XIX в. был связан интерес к национальной истории и фольклору, сближавший сен-тименталистов и романтиков.
К сказанному нужно добавить, что господство классицизма в жан-ре исторической драмы не мешало появлению оригинальных и перевод-ных исторических пьес, связанных с другими литературными течениями. Для этой эпохи характерно появление драм Шиллера (например, "Заго-вора Фиеско в Генуе" в переводе Гнедича) и драм, отмеченных сильным влиянием шиллеровской поэтики ("Димитрий Самозванец" В.Т. Нарежного). Появляются переделки драм Шекспира, в которых на-ряду с сильным классицистическим преломлением шекспировской дра-матургии в духе французских переделывателей типа Дюси видны уже попытки авторов по-своему подойти к раскрытию шекспировских обра-зов.
Можно отметить также непосредственное влияние драматургов Древней Греции и Рима На русских писателей, обращавшихся к антич-ной тематике.
Все это получило своеобразное преломление в русской драматур-гии. От трагедии как высокого жанра продолжали еще ждать нужного, нового слова, но хотели, чтобы это слово не было повторением ни Сума-рокова, ни Княжнина. Хотели, чтобы "высокий" герой одновременно стал бы и "чувствительным" героем.
Сказал это новое слово Владислав Александрович Озеров (1769-1816), выступивший со своими трагедиями в тот самый момент, когда их так ждали. Для Озерова-драматурга большое значение имело обучение в Сухопутном шляхетском корпусе. В этом закрытом привилегированном заведении, где когда-то учился Сумароков, сохранилась атмосфера увле-чения литературой и театром. Известно, что в период учебы Озеров не-однократно участвовал в самодеятельных спектаклях, исполняя трагиче-ские роли. Курс российской словесности кадетам читал знаменитый Я.Б. Княжнин. Не случайно в выборе сюжета для самой первой трагедии "Ярополк и Олег" сказалось явное влияние сумароковских традиций.
"Это был талант положительный, - писал о В.А. Озерове В.Г. Белинский, - и появление его было эпохою в русской литературе". Вместе с тем критик справедливо отмечал, что, "несмотря на дарование ярко-замечательное", Озеров "был результатом направлении, данного русской литературе Карамзиным". Понятен восторг, с которым публика встречала озеровские трагедии, но так же понятно и быстрое охлаждение к драматургу, нечаянно для самого себя обнаружившему кризис траге-дийного жанра. Преемниками Озерова оказались замечательные авторы, но не драматурги - Жуковский, Батюшков, Вяземский.
Драматургическая система Озерова не может быть понята без учета тех изменений в литературном сознании, которые принес с собой сентиментализм.
Сентиментализм, принесший с собой новое понимание функции литературы, в корне изменил отношение к традиционным жанрам клас-сицизма, и к трагедии в особенности. Надысторическая абстрактность персонажей высокой трагедии уже не отвечала потребностям нового по-коления читателей и зрителей. Раздаются нарекания и по поводу стесни-тельной упорядоченности канона трагедии. На этом фоне показательным является обострение интереса к драматургии Шекспира.
Истоки актуализации шекспировского наследия в России восхо-дят к последним десятилетиям XVIII в. Первые попытки создания исто-рических хроник в духе Шекспира в 1780-е гг. предпринимала Екатерина II. В 1793 г. в журнале "Санкт-петербургский Меркурий" был опублико-ван перевод известной статьи Вольтера "Рассуждение об английской трагедии", посвященной характеристике шекспировской драматургиче-ской системы.
Теоретически осмыслил значение театра Шекспира на рубеже XVIII-XIX вв. именно лидер русского сентиментализма Н.М. Карамзин. К драматическим сочинениям этот писатель не обра-щался. Но характерно, что одним из самых ранних его опытов еще до путешествия в Европу был перевод трагедии Шекспира "Юлий Цезарь". "Немногие из писателей столь глубоко проникали в человеческое есте-ство, как Шекспир, немногие столь хорошо знали все тайнейшие челове-ка пружины, сокровеннейшие его побуждения, отличительность каждой страсти, каждого темперамента и каждого рода жизни, как удивитель-ный сей живописец...", - писал Карамзин в предисловии к своему пере-воду.
Карамзин, по-видимому, понял, что в новой исторической обста-новке следование традициям классицистической трагедии перестало от-вечать художественным запросам времени. Только так можно объяснить то явное предпочтение, которое он отдает Шекспиру перед знаменитыми творцами французской трагедии XVII в.: "Французские трагедии можно уподобить хорошему регулярному саду, где много прекрасных аллей, прекрасной зелени, прекрасных цветников, прекрасных беседок; с при-ятностью ходим мы по сему саду и хвалим его; только все чего-то ищем и не находим, и душа наша холодною остается; выходим и все забываем. Напротив того, Шекспировы произведения уподоблю я произведениям натуры, которые прельщают нас в самой своей нерегулярности, которые с неописанного силою действуют на душу и оставляют в ней неизглади-мое впечатление".
В самом противопоставлении шекспировской драматургии траге-диям французского классицизма отразился качественный скачок в разви-тии художественного сознания. Для Карамзина мерилом оценки произ-ведений театрального искусства становится способность раскрывать внутренний мир человека. В статье "Что нужно автору?" Карамзин пи-сал: "Говорят, что автору нужны таланты и знания, острый проницатель-ный разум, живое воображение и прочее. Справедливо, но сего не до-вольно. Ему надобно и доброе нежное сердце, если он хочет быть дру-гом и любимцем души нашей... творец всегда изображается в творении и часто против воли своей".
Сопричастность миру изображаемых страстей и уменье заразить этой сопричастностью своего читателя - вот качества, определяющие достоинство автора согласно эстетическому кодексу сентиментализма. Масштабность мировосприятия, свойственная высоким жанрам класси-цизма, уступает место интимной доверительности сердечного излияния чувств. Проповедь государственно-политических идеалов, утверждение сословных добродетелей теперь сменяются воспеванием дружбы и тихих радостей любви. Для сентименталистов становится типичным "бегство" на лоно природы, где царствуют гармония и естественность, утраченные в человеческом общежитии.
Но сентиментализму знакомы и минуты провиденциалистского прозрения, ему ведомо и трагическое мироощущение, связанное обычно с понятием "рока", определяющего неумолимое свершение законов бы-тия. Источник несовершенства мира и потрясающих его катаклизмов скрыт от взоров людей. Но достижение общественной гармонии воз-можно. И путь к нему проходит через совершенствование природы чело-века. В этом ключ к пониманию эстетической программы сентимента-лизма с его установкой на исследование тайников человеческой души.
Не случайно в жанровой системе сентиментализма наибольшую художественную ценность обретают формы субъективно-исповедального плана, дававшие простор для анализа внутреннего мира личности, - интимная лирика, эпистолярная и повествовательная проза. В театре высокую трагедию классицизма начинает постепенно вытеснять сентиментальная драма. Однако жанру классицистической трагедии в 1800-е гг. еще раз суждено было пережить кратковременный период расцвета. Переосмысленный в контексте художественной системы сен-тиментализма, классицистический канон оживет в трагедиях В.А. Озерова (1769-1816).
Озеровым было написано пять трагедий. Все они шли на сценах петербургских театров, а некоторые из них, такие как "Эдип в Афинах", "Фингал" и "Димитрий Донской", пользовались огромным успехом у зрителей. Автора объявили величайшим драматургом, превзошедшим все, что было создано доныне в России в жанре трагедии. Вокруг траге-дий Озерова разгоралась полемика.
Творчество Озерова не нравилось почитателям Сумарокова, но и новые литературные веяния несли с собой требования, которым уже не удовлетворяла его драматургия. Исторические несообразности, невни-мание к духу времени - вот основной порок Озерова в глазах его кри-тиков "слева", среди которых оказываются и архаисты (Державин, Мерзляков), по-своему откликающиеся на запросы эпохи. "Невыгодные отзывы" о драматурге со стороны Дмитриева и Карамзина можно объяс-нить, по-видимому, тем, что для них в XIX в. сентиментализм Озерова казался собственным прошлым. Карамзин, занятый разработкой проблем национальной самобытности, не мог найти для себя ничего интересного в озеровском "Фингале" и называл его "дрянью". "Озеров с великим та-лантом и чувством. Я беспрестанно ссорюсь за него с Карамзиным", - писал Жуковский, которому был близок элегический лиризм драматурга.
Современный исследователь справедливо выделяет три основных поколения, выразивших по-разному свое отношение к Озерову: "Первое (Карамзин, И.И. Дмитриев) критикует, но и то же время признает его роль в некотором обновлении жанра трагедии; второе (Жуковский, Ба-тюшков, Вяземский, Д.Н. Блудов) восторженнo принимает, порой поле-мически преувеличивая заслуги Озерова многое от себя, потому и созда-ет легенду о нем. Внутренне Озеров наиболее близок первому поколе-нию, особенно Карамзину, но не XIX, а XVIII в. Второе поколение прив-носит в понимание трагедий Озерова многое от себя, потому и создает легенду о нем, как о жертве "беседчиков". Наконец, Пушкин, сочувст-венно откликнувшийся в свое время на смерть Озерова, резко отвергает его творчество в полемике с Вяземским, выступая не столько против са-мого драматурга, сколько против его апологетов, невольно возвращав-ших русский театр к пройденному этапу.
Живым явлением творчество Озерова отчасти оставалось и для В.Г. Белинского. Замечательно, что герои его драматической повести "Дмитрий Калипип" (1830) с упоением читают озеровского "Фингала". Строки Озерова служат эпиграфами к третьей и четвертой картинам по-вести. Лишь спустя несколько десятилетий драматургия Озерова вос-принимается уже как архаичное явление.
В комедии А.Н. Островского "На всякого мудреца довольно про-стоты" (1868) Крутицкий мечтает о возобновлении на сцене трагедий Сумарокова и Озерова и декламирует отрывки из "Поликсены" и "Ди-митрия Донского", звучащие уже комически в контексте реалистической пьесы.
Соперником драматурга выступил крупнейший поэт XVIII столе-тия Г.Р. Державин, попытавшийся на склоне лет попробовать свои силы в создании драматических сочинений.
Разделение драматургов начала XIX в. на последователей и про-тивников озеровского направления в высшей степени условно. Говоря об "озеровской" и "державинской" группировках, справедливо будет заме-тить, что каждой из этих двух групп имелись консерваторы и люди, не чуждавшиеся известного вольномыслия. При конкретном разборе от-дельных произведений выясняется, что и поэтика Державина и "держа-винцев" в ряде случаев сближается с озеровской.
Драматургия Озерова явление замечательное, но, к сожалению не осмысленное в достаточной мере. Последовательное и добросовестное прочтение Озерова современным читателем, читательский опыт которо-го обогащен знанием русской драматургии ХIХ и ХХ веков, необходимо для постижения многих существенных проблем теории и истории лите-ратуры.
Цель данной работы - рассмотрение драматических сочинений В.А. Озерова в контексте традиций русской драматургии и с точки зре-ния их эстетической, идейной и общекультурной значимости.
Задачи, решаемые в данной работе:
- сопоставить трагедии В.А. Озерова с отдельными трагедиями предшественников и современников;
- показать в трагедиях Озерова моменты соблюдения критериев жанра классической трагедии и отступления от них;
- выявить идейные и художественные особенности трагедий Озе-рова в отношении их источников;
- обозначить черты историзма в трагедиях Озерова;
- осуществить обзор полемики вокруг трагедий Озерова;
- указать признаки новаторства Озерова в аспекте художествен-ной формы;
- представить свидетельства современников о сценической исто-рии трагедий Озерова.
Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библио-графического списка.
|
|
1. Аникст А. История учений о драме. Теория драмы от Аристотеля до Лессинга. - М., 1967.
2. Белинский В.Г. Полн.собр.соч. Т. 7. - М., 1955.
3. Бентли Э. Жизнь драмы. - М., 1978.
4. Бочкарев В.А. Стихотворная трагедия конца XVIII - начала XIX века. - М.-Л., 1964.
5. Вяземский П.А. О жизни и сочинениях В.А. Озерова. / Вяземский П.А. Полн. собр. соч. Т. I. - СПб., 1878.
6. Гиллельсон М.И. П.А.Вяземский. Жизнь и творчество. - Л., 1969.
7. Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. 2-е изд. - М., 1965.
8. Жихарев С.П. Записки современника. - М., 1955.
9. Жуковский В.А. Письма к А.И.Тургеневу. - М., 1895.
10. Зотов Р. Биография В.А.Озерова. // Репертуар и пантеон, 1842, №6, отд. II. Бочкарев В.А. Русская историческая драматургия начала XIX века (1800-1815). - Куйбышев, 1959.
11. Капнист В.В. Собр.соч.в 2-х т. Т. II. - М.-Л., 1960.
12. Карамзин Н.М. Избранные сочинения в 2-х томах. Т.2. - М.-Л., 1964.
13. Максимович А.Я. Озеров. // История русской литературы. Т.5. - М.-Л., 1941.
14. Медведева И.Н. Владислав Озеров. / Озеров В.А. Трагедии. Стихо-творения. - Л., 1960. Озеров В.А. Трагедии. Стихотворения. - Л., 1960.
15. Мерзляков А.Ф. Разбор трагедии "Поликсены" господина Озерова. // Вестник Европы, 1817, ч. XCI.
16. Озеров В.А. Письма к А.Н.Оленину. // Русский архив, 1869, №1.
17. Потапов П.О. Из истории русского театра. Жизнь и деятельность В.А. Озерова. / История русского драматического театра в 7-ми то-мах. Т.2. 1801-1825. - М., 1977.
18. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Т. XII. - М.-Л., 1949.
19. Рассмотрение Софоклова Эдипа. // Корифей или ? литературы, 1803, ч.2.
20. Родина Т. Русское театральное искусство в начале XIX века. - М., 1961.
21. Сидорова Л.П. Рукописные замечания современника на первом изда-нии трагедии В.А.Озерова "Дмитрий Донской". / Записки отдела ру-кописей Гос. библиотеки СССР им. Ленина, вып. 18. - М., 1959.
|
На уровень вверх
Купить