|
На протяжении очень долгого времени в трудах итальянских (и не только итальянских) историков, занимавшихся историей католицизма, существовала определенная традиция: внимание сосредоточивалось на деятельности отдельных пап, или на истории религиозных орденов, или на развитии философской католической доктрины, рассматриваемой обособленно. Однако в послевоенный период возникла новая, плодотворная тенденция: стали параллельно разрабатываться проблемы истории социалистической и католической общественной мысли, причем особое внимание уделялось конкретным исследованиям. Сейчас наметилась тенденция сопоставить католическое движение со всей историей нации, с борьбой идей и развитием всей общественной мысли - и католической, и светской.
Вопрос о взаимоотношениях между церковью и государством имеет в Италии длинную и сложную историю. В Средние века в Италии существовали как бы две партии: гвельфы и гибеллины. Гвельфами называли приверженцев пап в их борьбе с императорами. "Неогвельфизм" нового времени часто отождествляют с либеральным католицизмом, что, безусловно, является упрощением. В итальянской историографии мы встречаем также мысль, что внутри католического движения существовали две главные струи. Это реакционный (санфедистский) католицизм, выражающий интересы феодальных кругов, и либеральный католицизм, сторонниками которого были та часть буржуазии (преимущественно земельные собственники) и те слои дворянства, которые пытались примирить стремление к политической свободе и национальной независимости с католицизмом.
Правильно будет сказать, что неогвельфизм - это идейное и политическое движение XIXв., которое, следуя исторической и литературной традиции, стремится представить папство как институт, исторически спасший христианскую цивилизацию от варваров. По убеждению неогвельфов, само возрождение Италии неразрывно связано с историей церкви, которая на протяжении веков гарантировала сохранность "итальянизма". Такие мысли и настроения были чрезвычайно распространены среди католической интеллигенции, но лишь с опубликованием в 4843 г. книги Винченцо Джоберти (1801-1852) "Примат" появилась платформа, объединившая многих либерально настроенных католиков и произведшая большое впечатление даже на некоторых видных иезуитов.
"Третья Италия" - идея Винченцо Джоберти
Философские и политические взгляды туринского священника Винченцо Джоберти чрезвычайно интересны. Вначале он был сторонником Мадзини (хотя и не вступил формально в "Молодую Италию"), республиканцем и участником заговорщицкой группы. В 1833 г. он был арестован по подозрению в нелегальной политической деятельности и вынужден был эмигрировать во Францию. Вскоре он опубликовал в журнале Мадзини "Молодая Италия" нашумевшее письмо, в котором восхвалял Джордано Бруно как представителя "здорового, нравственного, религиозного, основанного на истине пантеизма". Такие же пантеистические мотивы Джоберти находил в знаменитой формуле Мадзини "бог и народ".
Позднее Джоберти, обосновавшийся в Бельгии, отошел от республиканских идей, занял критическую позицию по отношению к методу восстаний, на которых настаивал Мадзини, и стал проповедником католицизма, противопоставляя его "эклектизму, идеализму, пантеизму и субъективизму". Смысл теории о "духовном и гражданском перзенстве итальянцев" связан с принятой в то время в либерально-католической историографии "гвельфской" Схемой. Очевидно, эволюция, пережитая Джоберти, была серьезной. "Гвельфская схема" рассматривала церковь как универсальный институт, а католицизм - как самый лучший из всех возможных религиозных институтов. Джоберти пришел к убеждению, что XIX в. должен исправить зло, причиненное XVIII в., когда устои религии - в частности, благодаря деятельности французских просветителей - были расшатаны. Он писал, что надо "повторить совершенное апостолами", а именно - "вторично утвердить христианство в Европе", Для этого необходима сильная папская власть, а опорой этой власти должен быть прежде всего итальянский народ.
В туманной идее "Третьей Италии", к которой Мадзини неоднократно возвращался, мы видим основное: итальянская национальная революция одержит победу, воскресшая Италия свергнет папство как институт и сама будет выполнять в Европе определенную религиозную функцию, утвердив тем самым итальянскую инициативу. У Джоберти мы находим ту же идею (только вместо "инициатива" он пишет "примат"), но, так сказать, с обратным знаком. Папство не будет свергнуто. Напротив, будет осуществлен союз либерального и национального движения с папством и с духовенством. Это, по мысли Джоберти, является необходимым условием возрождения Италии и дозволит ей осуществить свою историческую миссию ("итальянский примат") в Европе.
Суть философии, изложенной в "Примате", сводилась к тому, что можно и нужно объединить итальянскую "национальную программу", то есть идеалы Рисорджименто, с идеалами традиционного католицизма. Грамши в "Тюремных тетрадях" писал: "Джоберти предлагал интеллигентам философию, которая представлялась оригинальной и в то же время национальной, способной поднять Италию по меньшей мере до уровня более передовых стран и придать новое достоинство итальянской мысли. Мадзини, напротив, предлагал только туманные утверждения и философские истины, которые многим интеллектуалам (особенно неаполитанским) должны были казаться пустой болтовней". Канделоро считает огромной заслугой Джоберти то, что он в удачный момент выдвинул лозунги и политическую программу, которые позволили объединить аристократию, буржуазию и духовенство и привести в движение широкие общественные слои, до того времени остававшиеся пассивными или даже враждебно настроенными к национальному движению.
Иезуиты, в частности отцы Курчи и Тапарелли, вначале отнеслись к идеям "Примата" довольно сочувственно. Однако через два года вышла новая книга Джоберти "Пролегомены", в которой он, уточняя свои позиции, провел четкую грань между католицизмом и иезуитизмом и яростно обрушился па иезуитов. Возникла страстная полемика. Чрезвычайно резко ответил падре Карло Мария Курчи (1809-1891). Несколько сдержаннее и на более высоком философском уровне ответил падре Луиджи Тапарелли (1793-1862). Начался обмен обвинениями и контробвинениями; сложные, иногда малопонятные аргументы и абстрактные рассуждения сочетались с невероятно резкими эпитетами и оборотами речи.
Иезуиты, в частности, обвиняли Джоберти в том, что им движут не глубокие духовные интересы, но интересы чисто политические, связанные с деятельностью либералов. Крупный итальянский католический историк Габриэле Де Роза считает, что полемика между Джоберти и Тапарелли была, быть может, линией водораздела между двумя главными течениями внутри итальянского католического движения.
В 1848 г. Джоберти вернулся на родину и принял активное участие в революционных событиях (одно время он возглавлял правительство Пьемонта). Таким образом, Джоберти отнюдь не был "кабинетным философом", он был человеком действия с ясной политической программой. В частности, он хотел создать федерацию итальянских государств, к чему, как уже говорилось, долгое время стремились Кавур и другие либералы. Когда правительству Джоберти пришлось уйти в отставку, сам Джоберти уехал во Францию в качестве чрезвычайного посланника Пьемонта. Впоследствии, однако, он отказался от всякой политической деятельности, остался в Париже в добровольном изгнании и там умер.
Кроче в своей "Истории..." очень любопытно пишет о взаимоотношениях между либералами и католиками: "На первый взгляд казалось странным, что в Италии - стране папства, бывшей одно время центром контрреформы и католической реакции,- либеральная партия не находилась лицом к лицу с католической и клерикальной партией и что эта борьба не выдвигалась на первый план, не доминировала и не превосходила любую другую борьбу". Правда, Кроче пишет о более позднем историческом периоде, но это верно и по отношению к более раннему времени. Отметим, что ноогвельфский миф (Кроче называет его неогвельфской утопией) был очень силен перед революцией 1848 г. и непосредственно во время революции. Он захватил умы, когда на папский престол в июне 1846 г. вступил епископ Имолы кардинал Джованни Мария Мастаи Феррети, принявший имя Пия IX. Новый папа был окружен ореолом "либерального священника" и начал о того, что объявил амнистию всем политическим заключенным. Амнистия была широкой. Пий IX издал эдикт, согласно которому освобождались все политические заключенные, если они в письменной форме торжественно поклянутся "выполнять все обязанности верноподданных". На таких же условиях могли вернуться на родину все политические эмигранты.
|
На уровень вверх
Купить